История города Рославля

Город Рославль

Всякий средневековый город — центр ремесла и торговли — возникал не на пустом месте, а там, где существовало скопле­ние местного земледельческого населения, способного про­кормить его жителей и у которого продукция горожан находила сбыт. Кем и как была заселена в древности1 территория, где позднее встал Рославль?
Древнейшая летопись — «Повесть временных лет», написан­ная в первые десятилетия XII в., сообщает, что Смоленск был племенным центром восточнославянского населения кривичей: «Кривичи седять на верх Волги, на верх Двины и наверх Днеп­ра, их же град есть Смоленск». Археологи уже давно по най­денным в курганах украшениям с большой точностью определи­ли территории расселения древних восточнославянских племен. Установлена и граница распространения смоленских кривичей. На юге она проходила от Орши севернее Мстиславля и Рославля. Южнее этой границы жило уже другое древнеславянское население — радимичи, северная часть которого также вхо­дила в Смоленскую землю. Ростиславль (ныне Рославль) воз­ник на дороге из Смоленска в Чернигов.

В домонгольское время древний Рославль был упомянут в письменных документах лишь однажды и много позднее своего возникновения. Первое упоминание о нем находим в знаменитом комплексе смоленских епископских грамот XII—XIII вв. В прежние вре­мена, когда комплекс еще не был должным образом изучен, он датировался по дате одного из его документов - 1150 г. Теперь установлено, что епископские грамоты представляют комплекс нескольких разновременных документов, из которых ранний (Устав Ростислава смоленского) датируется 1136 г., а поздний (Грамота о погородье и почестье)—1211—1218 гг.

 Именно в последней, среди шести других крупнейших пе­риферийных городов Смоленской земли, и упомянут Ростиславль.

 Названный по имени смоленского князя Ростислава город был выстроен как центр его личных владений на торговом пути в Южную Русь. Кроме того, он играл роль заставы-кре­пости, способной оборонять всю Смоленскую землю на ее юго- западных рубежах.
Археологические раскопки, проведенные на Бурцевой горе — городском детинце, показали, что древнейшие культурные от­ложения в Рославле относятся к середине XII в. и что город был отстроен Ростиславом между 1136 и 1159 гг.

Культурный слой, залегающий непосредственно над матери­ком, начинается с пожарища, уничтожившего первоначальное поселение. Одной из самых уникальных находок этой части культурного слоя является костяное резное навершие княже­ского посоха. Известно, что каждый древнерусский князь имел свой родовой знак. Основу его составлял трезубец прадеда с пририсованными к нему собственными отметинами, чем он от­личался от других княжеских знаков. Знак па рославльском навершии ближе всего к трезубцу Владимира Мономаха (1053—1125) и к трезубцу его отца Всеволода Ярославича (1030—1093) — сына Ярослава Мудрого. Все это предки строи­теля Ростиславля — Ростислава смоленского.

Помимо навершия посоха было найдено еще несколько пред­метов: ключ от замка, похожий на те, что датировались на Руси XI— началом XIII в., кошелек в виде мешочка с ремеш­ком и внутренним швом, сшитый из одного куска кожи (анало­ги встречались при раскопках в Пскове, Новгороде, Москве, Бресте), а также шарнирные ножницы с инкрустацией. Подоб­ные ножницы были найдены в домонгольских слоях древнего Новгорода и на Бородинском городище на Смоленщине. Обго­ревшие вещи говорят о том, что мощная, неприступная кре­пость с валами по периметру площадки и стенами на них — первоначальное поселение в Ростиславле — сгорела от пожара во второй половине XII в.
Археологические изыскания JI. В. Алексеева позволили ди­ректору Института археологии СССР Академии наук СССР академику Б. А. Рыбакову принять за условную дату возник-новения Рославля 1137 год. Следовательно, в 1987 г. городу исполнилось восемьсот пятьдесят лет. Что же касается епископ­ской грамоты о погородье и почестье, то она говорит уже о сло­жившемся городе. В то время по величине денежного сбора в пользу смоленского епископа (три гривны) Рославль был на седьмом месте среди других 12 крупнейших центров княже­ства, а по почестью (натуральные дары) — на втором среди пяти.

Археологические раскопки показали, что после пожара, унич­тожившего первоначальное поселение, город сравнительно бы­стро восстановился. Были обнаружены деревянные постройки, строительство которых отнесено к концу XII — первой полови­не XIII в.

При раскопках найдены типичные для слоев конца XII—на­чала XIII в. овальное железное кресало, самшитовый гребень, железное стремя, килевидный наконечник стрелы, пружинные ножницы, многочисленные стеклянные браслеты, шиферные пряслица, серп и другие предметы, многие из которых были при­возными. Самшитовые гребни привозились с далекого Кавказа, шиферные пряслица производились на Волыни, из Киева и других мест попали в Рославль стеклянные браслеты. Наход­ка серпа говорит о возможной причастности жителей к сель­скому хозяйству, что было характерно для средневекового города.

Самой важной и уникальной для всей Древней Руси была находка при раскопках остатков разбитой деревянной точеной чаши. На ней тонким резцом был вырезан высокохудожествен­ный рисунок, раскрашенный зеленой и желтой красками. На нем изображен сидящий на возвышении в кресле князь в длинном расшитом облачении. Перед ним стоит группа вооруженных воинов (видны четыре фигуры) в характерных древнерусских шлемах — шишаках с бармицами. В отличие от князя воины в коротких одеждах — род расшитой внизу рубахи. В руке перво­го воина типичный древнерусский миндалевидный щит, в руке второго — поднятый кверху острием меч. Воины изображены с большой экспрессией, особенно первый, который явно спорит с князем. Он слегка подался вперед и с вызовом смотрит на своего начальника. Спор, очевидно, напряженный, и, защищаясь от нападок, князь разводит руками.

Сфероконические шлемы на головах воинов, изображенных на рославльской чаше, были характерны для дружинников Древней Руси в XII — первой половине XIII в. Мечи с диско- видными навершиями, подобные тому, который держит второй воин, использовались с XII до начала XIV в., но наиболее они были распространены в XIII в. Для датировки изображения важен и миндалевидный щит. Как установил ленинградский знаток древнего оружия А. Н. Кирпичников, такими щитами пользовались около 1200 г.
Итак, дата изготовления найденной в Рославле чаши с изо­бражением воинов сомнений не вызывает, она относится к первой половине XIII в. Этим же временем следует датировать и деревянную постройку, в которой она обнаружена.

Любопытен рисунок и другим: он, несомненно, отображает какое-то столкновение князя с дружиной. Можно думать, что в это время (XII—XIII вв.) с развитием феодальной раздроблен­ности росла роль местных князей и знати. А когда слабели крупные князья, поднимала голову княжеская дружина и часто диктовала свои условия. Но вернемся к возрождению сгоревшего поселения. Строи­тельство в Рославле во второй половине XIII в. не ограничива­лось лишь возведением деревянных построек. Есть основание утверждать, что в конце XII — начале XIII в. в городе были выстроены две каменные церкви, выложенные из кирпича ви­зантийского образца — так называемых плинф. Во время раско­пок экспедицией ленинградского археолога П. А. Раппопорта на площади имени В. И. Ленина были обнаружены плинфы конца XII —начала XIII в. Точно такие же плинфы были най­дены при раскопках на Бурцевой горе. Их изготовление П. А. Раппопорт тоже отнес к концу XII — началу XIII в. Сле­довательно, уже в это время в городе велось интенсивное строи­тельство.

Наличие в Рославле двух церквей, построенных до монголо-татарского нашествия, указывает на то, что помимо княже­ской крепости на детинце — Бурцевой горе — в городе в это время существовал, по-видимому, неукрепленный посад, где жили горожане-ремесленники. Кто кроме князя населял дети­нец? Судя по раскопкам, люди здесь жили в небольших домах, во дворах ставили хозяйственные постройки необычайно тесно. Однако это не были княжеские ремесленники: остатков ремесленных производств на Бурцевой горе почти не встречено. Разгадку, очевидно, следует видеть в двух уже описанных уникаль­ных находках: навершии посоха с княжеским родовым знаком и дружинной чаше с изображением князя и дружины. Северо­восточная часть детинца была тесно заселена княжеской адми­нистрацией и княжескими дружинниками. Значительную часть детинца, по-видимому, долго занимал и княжеский двор. Жизнь на этом дворе не была интенсивной, отчего культурный слой в некоторых частях Бурцевой горы имел весьма незначительную толщину.

Рославль был центром княжеской власти в его личном вла­дении. Сюда, надо думать, стекались все доходы с окрестной территории.

Уже в середине XIII в. Рославль оказался вовлеченным в во­доворот русско-литовских отношений. Постепенный рост феодального хозяйства привел к несовпадению интересов бояр- феодалов и смоленского великого князя, что, в свою очередь, отрицательно сказалось на экономической и военной мощи княжества в целом. В начале XIII в. Великое Смоленское княжество дробится на уделы, но, став центром удельного княжества, Рославль остается фактически дальней южной заставой Смо­ленской земли.
Распри, междоусобная борьба удельных князей были заме­чены соседями, давно зарив-шимися на смоленские земли. Внеш­няя опасность усилилась мором 1231—1232 гг. з Смоленске, который тяжело отозвался во всем княжестве. Сократилось на­селение. Было подорвано хозяйство. Этим воспользовались ли­товские феодалы. В 1239 г. они захватили западный и южный форпосты Смоленского княжества — Рудню и Рославль. Смо­ляне обратились за помощью к владимиро-суздальскому князю Ярославу Всеволодовичу и отвоевали Рославль. Но в 1258 г. войско литовских феодалов снова вторглось в западные и южные уделы Смоленского княжества, разорило окрестности Рославля. А в 1286 г. город был захвачен дружиной брянского удельного князя Романа, пытавшегося утвердиться в Смолен­ске. Однако, несмотря на помощь татар, Роман потерпел пора­жение и не смог оказать достаточного сопротивления княжив­шему в Смоленске брату Александру. Рославльский удел вновь стал независимым. Но вскоре он пережил нашествие татарских полчищ. Вторгшись в пределы Смоленского княжества в 1339 г., татары не смогли овладеть Смоленском, пожгли посады и от­ступили. Но теперь Смоленщина оказалась лицом к лицу с литовскими феодалами.

Не располагая достаточными силами, чтобы сразу овладеть всем Смоленским княжеством, литовские князья обрушивают удары на его уделы. В 1352 г. Ольгерд предпринимает поход и захватывает северную окраину Смоленского княжества. В 1358 г. литовские войска взяли Мстиславль — важнейшую крепость, прикрывавшую Смоленск с юго-запада. В этом же году они захватили и Рославль, завладели всеми землями в бассейне реки Сож и ее притоков. Попытка смоленского князя Святослава Ивановича и его двоюродного брата Ивана, героя Куликовской битвы, спустя время освободить Посожье и вер­нуть Мстиславль и Рославль стоила им жизни. Новый смолен­ский князь Юрий Святославич должен был признать себя вас­салом князя литовского и короля польского Ягайло. Оконча­тельное подчинение смоленских земель власти Великого княже­ства Литовского осуществил князь Витовт.

Витовт начал с того, что переместил великого князя смо­ленского Юрия Святославича на удел в Рославль, а на смолен­ское княжение посадил его брата Глеба. Рославль и его волость он включил в Мстиславльское княжество. Бежавший из Рослав- ля в Рязань Юрий Святославич в 1400 г. с помощью рязанской дружины освободил Смоленск. Витовту потребовалось прило­жить огромные усилия, чтобы снова утвердиться в нем. Смоля­не сложили оружие лишь в 1404 г., после завоевания Витовтом Дорогобужа и Вязьмы, то есть утверждения во всех окружав­ших Смоленск уделах.

« Великое княжество Литовское представляло собой обширное литовско-русское государство. Оно охватывало бассейны верх­ней и средней Западной Двины, Немана, Днепра и верхней Оки. Жители западных русских земель, вошедших в его состав, до образования Речи Посполитой сохраняли свою самобыт­ность, свой внутренний строй, не сливались воедино с основ­ным государственным ядром. Великие литовские князья пра­вили этими землями почти так же, как и их русские предшест­венники, с теми же русскими боярами, мало трогая их старину, их внутренний уклад и обычаи. Русский язык оставался у них государственным языком наряду с литовским. В противовес за­хватническим устремлениям феодалов в массах литовского на­рода развивалось стремление к тесному сотрудничеству с рус­ским, украинским и белорусским народами. Они, обладая более высокоразвитой культурой и общественными отношения­ми, оказали положительное влияние на рост литовской культу­ры и ускорили развитие феодализма в Литве, а созданное в Смоленске борисоглебское братство делало попытки помешать распространению католической религии на Смоленщине.

Основная часть земель бывшего Смоленского княжества оставалась в руках русских бояр, признавших зависимость от великого литовского князя, и прежней формой эксплуатации зависимого крестьянства была натуральная рента, или барщина. За земельные наделы крестьяне должны были прясть, ткать, собирать грибы, ягоды или ходить на барщину с сохой, косой, серпом, топором, то есть обрабатывать господскую пашню, уби­рать их луга, строить барские хоромы и разного рода «службы».
Помимо барщины и оброка в пользу феодала рославльские крестьяне платили различные денежные и натуральные налоги мстиславльскому и литовскому князьям. Горожане вносили налог за усадьбу, а также торговые, промысловые и другие сборы.
Расширявшее свои границы за счет русских земель на восто­ке, Великое княжество Литовское и само подвергалось агрессии со стороны немецких псов-рыцарей на западе. Немецкая агрес­сия вызвала сплочение народов Прибалтики и горячую поддерж­ку их со стороны русского народа. Боевое единство русского, белорусского, украинского, литовского и польского народов яр­ко проявилось в Грюнвальдской битве 1410 г., в которой уча­ствовали и дружинники Рославля.

Заветной мечтой населения западнорусских земель был пе­реход под власть Москвы, к чему стремились и московские князья. Борьба Москвы за смоленские земли была тяжелой, упорной и длительной. Пришлось выдержать три войны (1492— 1494 гг., 1500—1503 гг. и 1512—1522 гг.), прежде чем удалось вырвать их из-под владычества литовских феодалов. В конце второй войны русские войска активно действовали в Рославльском уезде и освободили ряд волостей, в том числе Пацынскую, Жарынскую и ряд других. Они были включены в Брянский уезд.

1 августа 1514 г. войска Василия III освободили Смоленск. Но Рославль литовским феодалам удалось пока удержать в своих руках: бояре-католики взяли верх над той частью народа, которая выступала за возвращение Рославля Московскому го­сударству. Освобождение Рославля пришло неожиданно и до­вольно скоро. В 1515 г. к городу подошел псковский воевода Андрей Сабуров с тремя тысячами воинов. Не исключена воз­можность, что поход Сабурова был санкционирован Васили­ем III. Зная о том, что рославльские бояре благожелательно настроены к Литве, Сабуров заявил им, что бежит от москов­ского князя в Литву. Они приветливо встретили его и впустили в крепость. Сабуров выслал приверженцев Литвы в Смоленск, а перемирие 1522 г. закрепило Рославль за Московским госу­дарством.

Граница с Литвой на запад от Рославля прошла тогда меж­ду селами Славневом и Шибневом, далее — к Гневкову, от не­го— к Остру и через Великий бор — к речке Шумячке. От Шумячки у Стрекул граница прошла по Немелице (левому притоку Ипути), через села Заборье и Хмель, которые были расположены между устьями Московки и Хвощи.

Уезд делился на два стана — Городский и Окологородский. Бояре, приверженцы Литвы, были выведены в центральные уезды, а в Рославльском — земли пожалованы московским слу­жилым людям. Крепость усилили новым валом и срубом с бой­ницами, и в ней был размещен большой гарнизон.

Затяжная и трудная Ливонская война осложнила обстанов­ку на западной границе. Литовские феодалы много раз нару­шали ее, подвергали разорению пограничные города и села. В июне 1563 г. одному из вражеских отрядов удалось прор­ваться к Рославлю. Гарнизон во главе с воеводой князем Ива­ном Лычко встретил врага за городом. Перевес сил оказался на стороне противника. Лычко попал в плен, но его воины, укрывшись за крепостными стенами, успешно отбили вражеские штурмы.

В сентябре 1609 г. началась осада Смоленской крепости войсками польского короля Сигизмунда III. Летом 1610 г. вра­жеский отряд на обратном пути после похода на Брянск напал на Рославль, ограбил и сжег посад, но крепость выстояла. Оце­нив складывающуюся обстановку, рославльские бояре решили покориться и обратились к польскому королю, стоявшему под Смоленском, с просьбой принять рославльскую крепость, на­значить своего воеводу. Сигизмунд III не замедлил восполь­зоваться этим и назначил старостой Рославля Януша Порыцкого.

Пока не была ясна судьба осажденного Смоленска, Порыцкий не был уверен в надежности захвата Рославля и, оставив вместо себя перешедшего на службу польскому королю Фому Надольского, покинул Рославль. Фома Надольский пытался из­влечь личные выгоды из своего положения, грабил жителей города, насильничал. Рославльчане не стерпели, восстали и по­садили Фому Надольского на кол. Однако с падением Смолен­ска польские феодалы снова утвердились в Рославле.

В 1613 г. в составе Речи Посполитой было образовано Смо­ленское воеводство с двумя поветами. В составе Смоленского повета было четыре уезда, в том числе Рославльский. В повете утверждалось управление по польскому образцу. Законодатель­ство предоставило феодалам право на землю, феодальную рен­ту и личность крестьянина. Крестьяне платили в пользу феода­лов денежный чинш или дякло — подать продуктами, а также отрабатывали барщину.

Территория воеводства сильно пострадала от военных дейст­вий и грабежа захватчиков, многие села и деревни запустели. Феодалы-магнаты и шляхтичи выжимали все соки из крестьян, стремясь быстрее наладить свое хозяйство. В ходе войн и после Деулинского перемирия многие крестьяне и посадские люди по­кинули территорию, захваченную Речью Посполитой. Убыль населения восполнялась переселенцами из соседних воеводств, преимущественно белорусских, и частично за счет приема беглых.
Система земледелия была трехпольной, высевали в основ­ном рожь и овес.
В королевских владениях широкое распространение получи­ло производство «лесных товаров»: поташа, смольчуга (низкий сорт поташа), клепки, ванчосов (окантованных дубовых брусь­ев), предназначенных для вывоза через Ригу за границу.

Русский народ понимал, какое огромное значение западные зем­ли имеют для экономического развития и обороны страны. На­чалась новая полоса войн за Смоленщину.
Первый поход на Смоленск русские войска предприняли в 1613—1617 гг. Он проходил в условиях еще не преодоленного разорения Московского государства, когда собрать достаточные силы и хорошо вооружить их было практически невозможно.

Выступив весной 1613 г. из Калуги, немногочисленное рус­ское войско все же овладело Серпейском и Мещевском, освободи­ло Вязьму и Дорогобуж. Обходя Смоленск с севера, оно подошло к Белому. Гарнизон Вельской крепости оказал сопротивление русским ратным силам, но был разбит и в августе сложил ору­жие. Заняв Белый, русская армия повернула на юг. Один из отрядов занял Рославль и направился к Смоленску. Но взять его с ходу не удалось. Безуспешной оказалась и длительная оса­да Смоленской крепости. В 1616 г. польские войска блокировали русскую армию, и в мае она отступила от Смоленска. По Деулинскому перемирию 1618 г. лишь Вязьма и ее уезд были возвращены России. Смоленск, Рославль, Белый и Дорогобуж остались за Польшей.
Война возобновилась в 1632 г. Теперь русская армия распо­лагала большими силами и могла бы вернуть Смоленскую землю в состав Московского государства. Однако командовавший ею боярин М. Б. Шеин был ограничен в своих действиях царскими инструкциями и не предпринял генерального штурма крепости. К тому же осада Смоленска началась в условиях мощного на­родного движения, грозившего перерасти в новую крестьянскую войну. Его возглавлял участник Смоленской обороны 1609— 1611 гг. посадский человек Смоленска, а потом крестьянин Болдинского монастыря Иван Балаш. Отряд Балаша начал парти­занскую борьбу с интервентами, уничтожил острожки польских феодалов в Красном и Кадине, провел успешные операции про­тив их войск в Дорогобужском, Смоленском, Рославльском и других уездах.

Активно участвуя в борьбе с внешним врагом, отряд Балаша, состоявший преиму-щественно из крестьян и холопов, одно­временно развернул социальную борьбу. Он стал нападать на окрестных вотчинников и помещиков. Это создавало Балашу необыкно-венную популярность в глазах самых широких слоев простого народа и в армии Шеина под Смоленском. Непрерыв­ным потоком устремлялись к нему крестьяне, холопы, посадские люди, а также солдаты и казаки армии Шеина, недовольные бездействием командования.

В апреле 1633 г. Балаш погиб, и движение возглавил его сподвижник Григорий Ростопчин. В августе — сентябре центром движения становится Рославль. «Балашова станица» под Рославлем стала известна во всей стране. Она разрасталась по мере того, как таяла армия Шеина. Только в конце 1633'—на­чале 1634 г. из-под Смоленска в Рославльский лагерь ушло не менее 1500 человек. Из центральных уездов Поволжья и даже из Сибири, Урала и Севера двигались к Рославлю посадские люди, крестьяне и холопы. Осенью 1633 г. сюда начали бежать разные люди из Москвы.

30 октября 1633 г. Боярская дума приняла решение послать в Рославль «дворянина добра» с задачей участников движения из посадских, крестьян и холопов переписать и «переимать», вернуть прежним владельцам, а казакам обещать прощение и таким путем отколоть их от движения, привлечь на государеву службу. Выбор пал на рославльского воеводу Василия Нау­мова.

В ноябре распространился слух о движении восставших на Москву. Правительство было охвачено паникой и начало ук­реплять город на случай появления повстанцев. Действительно, в ноябре основные силы крестьянско-казацкого повстанческого войска (до 2500 человек из 3 тысяч) дважды выступали из-под Рославля. Однако они направлялись не в Москву, а ходили в Смоленский уезд для партизанских действий против польско-литовских войск. В ноябре — декабре правительство; приняло ряд мер, направленных на смягчение недовольства служилого сословия, в частности 7 декабря был издан указ о раздаче де­нежного жалованья ратным людям, находящимся на государе­вой службе под Смоленском. Только теперь Василий Наумов попытался выполнить свою миссию. Но «вольные казаки» в «Балашовой станице» отказались дать списки участников дви­жения. Неудачами кончились его попытки «поймать» крестьян и холопов, отколоть казаков от основной массы повстанцев. Больше того, в январе 1634 г. казаки от имени «всяких воль­ных людей» отправили через Наумова челобитную, в которой потребовали разрешить повстанцам пройти через Брянск в Москву якобы для передачи пленных, «не имать» крестьян и хо­лопов, которые борются с недругами царя, не преследовать за отнятое у бояр и дворян имущество.

Ответ правительства был составлен в уклончивой форме. В Рославльском же лагере его истолковали так, что «имать» повстанцев не будут, и 6 декабря 1634 г. повстанцы вместе с Наумовым начали продвигаться в направлении Брянска, как этого требовали казаки. В Рославль они больше не вернулись, большими отрядами ушли из-под Брянска в разных направле­ниях. Между тем Смоленская война подошла к концу. На ис­ходе 1633 г. войска польских феодалов окружили русскую ар­мию, и 16 февраля 1634 г. воевода М. Б. Шеин сдался. Пора­жение армии Шеина в войне 1632—1634 гг. не могло заставить русское правительство изменить направление своей внешней политики.

В 1653 г. Рославль был освобожден на время казаками пов­станческой армии Богдана Хмельницкого. В освободительной войне 1648—1654 гг. украинскому народу угрожала борьба на два фронта. Одновременно с наступлением с запада феодалы Речи Посполитой могли обрушить удары на восставших и с севера, использовав в качестве плацдарма Смоленское и бело­русские воеводства. Однако уже в первый год освободительной борьбы украинского народа, летом 1648 г., на Смоленщине вспыхнули крестьянские восстания против польских феодалов, которые сковали военные силы Речи Посполитой. Армия Бог­дана Хмельницкого, не опасаясь флангового удара или удара в тыл, перешла в наступление и разгромила в сентябре 1648 г. под Пилявицами основные силы противника, высланные для подавления восстания на Украине.

В 1653 г. Богдан Хмельницкий перебросил в Смоленское воеводство через Брянщину четырехтысячный отряд казаков под предводительством Тарасенко. Вместе с местными повстан­цами казаки освободили Рославль и Дорогобуж, осуществили смелые рейдовые операции. Из Рославля Тарасенко отправлял разъезды в Прудки, Черепово и к Ельне. С братской помощью местных крестьян украинские казаки успешно выполнили по­ставленную перед ними задачу. Они помешали польским фео­далам собрать силы для удара по армии Богдана Хмельницко­го с фланга.

Окончательное освобождение Рославля из-под владычества- Речи Посполитой принесла война 1654—1667 гг. Состоявшийся в октябре 1953 г. Земский собор высказался за воссоединение Украины с Россией, а в феврале 1654 г. русское правительства
начало подготовку войны за Украину, Смоленщину и Бело­руссию.

Война началась в мае. Русские армии вели наступление с северо-запада вдоль Западной Двины, с востока — на Смоленск и с юго-востока — на Рославль — Мстиславль. В разгар боев главных сил за Смоленск в июне рославльчане «встретили с честью» войска воеводы А. Н. Трубецкого, «добили челом и Рославль сдали». Из Рославля войска А. Н. Трубецкого пошлет на Мстиславль, 12 июля освободили его.

Победа юго-восточной армии существенно помогала успеху главных сил: 23 сентября 1654 г. царь Алексей Михайлович со всеми 32 полками подошел к стенам Смоленской крепости. Вое­вода, полковник и ратные люди «вышли из города» и сложили- знамена. В тот же день в Смоленск вступили русские войска.

Попытки польских феодалов утвердиться в Рославле в 1665 г. (поход атамана Паца) и в 1666 г. (нападение ратных людей1 полков Сурянова и Бугаева) успеха не имели, а сами рославль­чане активно участвовали в походах русских войск к Путивлю- в 1676 и 1677 гг., Чигирину —в 1678 г. и к Киеву —в 1689 г. Во время похода к Понизовым городам, совершенного в 1670 г.г они проявили храбрость в бою при деревне Ачадовой, где под командой полковника Дениса Швыйковского «приступали к де­ревне жестокими приступами, не щадя голов своих».

НОВЫЕ РУБЕЖИ

Окончательное возвращение Рославля и его уезда в состав Рус­ского государства открывало новые рубежи для развития про­изводительных сил, повышало его роль в политической жизни Смоленщины и всей страны. Население города по переписной книге 1678—1679 гг. составляло' 819 дворов, в том числе 240 по­садских. А в 1738 г., уже в подушном исчислении, население Рославля насчитывало 7948 душ мужского пола, в том числе 1219 купцов и мещан.

О внешнем виде города современники писали:

«Город (крепость) Рославль деревянный на горе. Ныне стоят только три башни и те ветхие, а стен нет. А около­тое горы с одной стороны два озера, да земляной ров. А около ево посады построены на горах и на ровных местах. Близ того города речка Становка, да от того города в четырех верстах река Остра... Около ж того города в уезде хлеб сеитца рожь и еровой всякой хлеб. А родится более еровой: овес, ячмень. А в огороде родятца всякие овощи, а в садах яблони, сливы, вишни и то малое число...

В помянутом городе и около того города на посаде народы живут купецкие люди и солдаты пахотные, веры греческого ис­поведания, а других наце[й] людей нет».
В Рославльском уезде находилось одно из двух промышлен­ных предприятий губернии — поташный завод Корчмина.

На социально-экономическую и политическую жизнь уезда заметно влияло его порубежное положение. Граница с Речью Посполитой прошла всего в 25 верстах от Рославля. «И при той границе в оном уезде построено более тридцати форпостов с немалым строением, яко то светлицы, избы, сараи, конюшни и для командующих всякие выгоды; оные же форпосты по тому уезду расположением более сорока верст и все почти в лесных и болотных местах, и промеж оных просекается проспект, и мостятся мосты, становятся каланчи и маяки...» Чтобы под­держивать укрепления в должном порядке, с каждых 30 душ постоянно привлекались два работника — пеший и конный.
К тягости пограничной повинности надо прибавить дорож­ную: «Через оный же уезд состоит большая проезжая дорога от Смоленска в Малороссию». На этой дороге было более 30 верст «болотного места», большая река и несколько малых речек. На поддержание дороги, мостов и гатей в проезжем со­стоянии постоянно привлекалось много пеших и конных работ­ников из крестьян. «Крестьяне наши всегда в работе... отстают от своих работ...»— говорили дворяне в наказе депутату Уло­женной комиссии.
Граница привлекала к себе внимание и в другом отношении. «Когда крестьяне услышат рекрутский набор, почти все год­ные, скрываясь от этого... бежат за польскую границу и оттуда выходят потаенно и, подговаривая отцов и родственников своих, выводят за ту польскую границу; сверх того, собираясь партия­ми, набегая, мучат, жгут и грабят своих помещиков...»—от­мечалось в наказе.

Большое значение придавалось Рославлю в Северной войне.Предвидя возможность завоевательного похода Карла XII на Москву через Смоленщину, еще в 1706 г. Петр I повелел строить под присмотром В. Д. Корчмина засечную линию от Смоленска до Брянска через Рославль. Ширина линии опре­делялась в 150 шагов. За линией сооружалась дорога шириной 90 шагов. По дороге ставились палисады и рогатки. Предписа­но было осмотреть старые укрепления. На оборонные работы призывалось по человеку с каждых двух посадских и крестьян­ских дворов.

И вот Карл XII начал Свой завоевательный поход в Россию. Выступив из Саксонии, его армия устремилась к границе Рус­ского государства с тем, чтобы дальше продвигаться к Москве.

Петр I внимательно следил за действиями противника, и 21 августа 1708 г. из Черикова, а затем 23 августа из Лобжи послал распоряжения фельдмаршалу Б. П. Шереметеву стать со своей пехотой между Смоленском и Рославлем, «дабы к обеим сторонам возможно было неприятеля предварять». В приказе генерал-майору Н. Г. Вердену, написанном 31 авгу­ста, говорилось: «Место вам зело удобно для обращения не­приятельского: с пехотою стать на рубеже под местечком Мигновичами».

И действительно, шведская армия подошла к русской границе и устремилась к излучине рек Вихры и Городни. В случае удачного форсирования Городни противник выхо­дил на прямую дорогу Мигновичи — Смоленск или на дорогу Мигновичи — Красный, а переправившись через Вихру, он смог бы выйти к дороге Рославль — Смоленск. Возможностью тако­го маневра и было вызвано распоряжение Вердену занять пози­цию на Городне у Мигнович. Бой на Городне 9 сентября про­должался более двух часов. Потеряв свыше тысячи человек, Карл XII отступил к Могилевскому тракту. На военном совете в пограничной деревне Стариши было принято решение проби­ваться на Москву через Брянск. Но Петр I сорвал и этот замы­сел врага. 18 сентября было отдано распоряжение о выдвиже­нии дивизий Шереметева и Аларта к Рославлю. Туда же вы­двигалась дивизия Гольца с тем, чтобы «брать у неприятеля левое крыло». 6 октября было отдано распоряжение двигаться к Рославлю и дивизии А. И. Репнина.
В Рославль переместился штаб Петра I. Царь остановился в доме Куричина. Здесь он продолжал изучать карту возмож­ного театра военных действий. По его распоряжению были выявлены «вожи» — проводники, хорошо знающие дороги из Рославля в Москву, Брянск и по другим направлениям. 26—27 сентября дивизии Шереметева, Гольца и Аларта высту­пили из Рославля. Они отрезали путь Карлу XII на Брянск. После измены Мазепы русские войска направились на Украину.

В 1708 г. Рославль стал центром уезда вновь образованной Смоленской губернии. Горизонты его развития расширялись.

Во второй половине XVIII столетия население города соста­вило (по данным экономических примечаний 1776-1781 гг.) 3661 человек обоего пола. Самой многочис-ленной сословной группой были мещане - 2742 человека, купцы (только третьей гильдии — до 5 тысяч рублей капитала у каждого) -239 че­ловек, разночинцы — 302 человека. На последнем месте стоят дворяне - 8 человек. Общая численность населения уезда превышала 33 тысячи душ мужского пола. В уезде показаны одна слобода,45 сел,154 сельца и 371 деревня. Общая площадь угодий составляла 530 962 де­сятины, в том числе под по­селениями 7207 десятин и под пашней 197 545 десятин. Мест­ным купцам Рославльский уезд казался незначительным по территории и малонаселенным, что, по их мнению, не позво­ляло им иметь достаточные до­ходы. Не порывавшие связи с землей, они, как и мещане, ве­ли тяжбу с помещиками за городские земли. Официально за Рославлем их числилось 218 десятин. Кроме того, по­садским людям было предо­ставлено право рубить дрова и строевой лес на собственные нужды на расстоянии до Спасо-Преображенская церковь— 15 верст от города, памятник архитектуры XVIII в.                            

Пользовались они и пахот­ными землями, за которые то­же вели многолетнюю тяжбу с местными помещиками.

Связь горожан с земледельческим производством заметно отражалась на городской застройке. Посадские люди старались селиться по окраинам — ближе к своим нивам, огородам и ко­нопляникам. Избы ставились преимущественно внутри дворов, а вдоль улиц тянулись дощатые заборы с тесовыми воротами или невысокие плетни из хвороста.

Утвержденным 14 марта 1780 г. новым планом застройки го­рода предусматривалось изменение направления улиц парал­лельно друг другу, а переулки должны были перерезать их под прямыми углами. Среди города отводилась площадь для база­ров. Но «привести в порядок исконную беспорядочность» в за­стройке города и разместить дома по новым улицам оказалось делом нелегким. Только одна, Большая улица, выгоревшая дот­ла во время пожара, изменила прежнее направление и стала застраиваться домами с фасадами к проезжей части. На ней были построены и первые каменные дома купцов Г. И. Шевердина и Е. А. Микешина. Территорию от Соборной до Успенской церкви высвободили от строений под торговую площадь. Ближе к ней стали переноситься дома с окраин.

В составленном вскоре описании города отмечалось, что в нем уже было четыре магазина, 12 питейных домов, восемь фряжских погребов, 670 жилых домов, в том числе три камен­ных, 13 лавок, 10 кузниц и две мельницы. Кроме того, были еще две казенные мельницы, которые отдавались в оброчное со­держание купцам и мещанам. На местном торге было три тор­говых ряда: москательный, хлебный и мясной. Из промышлен­ных предприятий был назван один пивоваренный завод. Пере­числялись мастеровые люди, которые жили в городе: слесари, кузнецы, столяры, плотники, портные и сапожники.
Еще в 1738 г. в Рославле была открыта для детей духовен­ства школа, в которой преподавали на русском и польском языках. 16 апреля 1779 г. магистрат получил распоряжение открыть малое народное училище «для обучения купеческого и мещанского юношества». В год его открытия в нем обучалось 17 мальчиков. Кроме того, три мальчика обучалось у мещани­на Евстигнея Дульцова.

А уже около 1800 г. в городе было две школы: светская (малое народное училище), в которой обучались «разного пола и звания дети российской грамматике, катехизису, священной истории и арифметике безденежно», и духовная. В ней училось 46 детей духовенства. Светская школа размещалась в частных домах, а для духовной — церковники уезда построили специаль­ное здание. В мае 1805 г. было открыто уездное училище.

Больших улиц в городе было четыре — Смоленская, Мглинская, Брянская и Краснинская, малых и переулков — 26.

Среди сел уезда выделялись Кузьмичи, Троицкое (Гореново), Коханово и Рогнедино. В Кузьмичах работал большой ви­нокуренный завод. На реке Беседь была устроена мельница с шестью поставами и лесопилка на три рамы. В Троицком и Коханове тоже работали винокуренные заводы, но меньших раз­меров.

В Рославльском уезде в деревне Сырокоренье родился изве­стный русский просветитель Петр Иванович Челищев. В его дневниковых записях кроме экономических, статистических и этнографических сведений содержатся высказывания о тяжелом положении крестьян и произволе властей, критика самодер­жавно-крепостнического строя, созвучные радищевским.

На социально-экономическое развитие уезда начала XIX сто­летия заметное влияние оказала Отечественная война 1812 г. Жители города и уезда, особенно крестьяне, охотно вступали и народное ополчение. Всего в нем приняло участие 1265 чело­век. Кроме того, из рославльчан было создано пять конных от­рядов, по 30 человек в каждом, для борьбы с мародерами. В дальнейшем их общая численность возросла до 340 человек. Отряды местной обороны под предводительством отставного капитана Завизина активно противодействовали мародерам и взяли в плен более 300 французов. И все же 14 сентября 1812 г. одному из вражеских отрядов удалось ворваться в полуопу­стевший Рославль. Хотя через несколько часов он оставил его, дерзость противника заставила принять дополнительные меры к обеспечению безопасности населения. Дворянское собрание уезда решило создать отряды внутренней стражи на правах временного ополчения. М. И. Кутузов одобрил патриотические действия рославльчан. «Предположения рославльского дворян­ского общества... — писал он,— я, как новую черту отличного и похвального усердия их к отечеству, принимаю с особенным удовольствием и согласно с их желанием позволяю им воору­жить поселян сверх того ополчения, которое уже сформировано в Смоленской губ.».

Вооруженные отряды крестьян, действуя под предводитель­ством «кардонного начальника» князя И. Г. Тенишева, пере­ловили более 400 мародеров, за это И. Г. Тенишев по представ­лению М. И. Кутузова был отмечен военным орденом. По окончании войны в Рославльском уезде было учтено 728 сожженных и разоренных крестьянских домов; нанесла она и городу немалый ущерб, который исчислялся 249 тысячами рублей. К 1814 г. на 2709 человек сократилось население уезда. Все это не могло не отразиться на дальнейшем развитии народ­ного хозяйства, и прежде всего на земледельческом производ­стве.

Положение осложнилось еще тем, что в 1820—1821 и 1834— 1835 гг. уезд пережил неурожаи и голод, а в 1831 и 1848 гг. — страшные эпидемии холеры. Но и после этих бед жизнь в го­роде и уезде не замерла. Крестьяне продолжали заниматься производством пеньки, конопляного масла, дегтя, ободьев для колес и разной деревянной посуды, заготовкой и сбытом дров и строевого леса, выделкой дубовых ванчосов.
В 40—50-х гг. многие крестьяне уезда ушли на строитель­ство шоссейных дорог, которые пролегли через Рославль и уезд. К примеру, строительство Варшавского шоссе продолжалось с 1843 по 1850 г. А немного позже было построено шоссе Ви­тебск — Смоленск — Рославль.

С прокладкой шоссейных дорог улучшились рыночные свя­зи города и уезда с торговыми городами. В Рославле появля­ются новые магазины и склады, а также другие производствен­ные строения. Население города, по сведениям 1840 г., соста­вило 4948 человек, в том числе 507 купцов.

Промышленность города в первой половине XIX столетия была представлена тремя кожевенными заводами, двумя заво­дами по производству сальных свечей и двумя заводами по производству мыла. Кроме того, работали пивоваренный и три кирпичных завода. Накануне реформы 1861 г. появились два круподерных, три канатных, маслобойный и три новых кирпич­ных завода. Все эти предприятия были небольшие. В 1850 г., например, заводы по производству свечей и мыла производили продукции на 3,5 тысячи рублей каждый. Продукция всех шести кирпичных заводов в 1855 г. оценивалась в 1181 рубль.

В это же время в городе жили 115 ремесленников: сапожни­ков, кузнецов, столяров, красильщиков и т. д. В деревне Свара, недалеко от Рославля, был стекольный завод. На нем произво­дилось зеленое листовое стекло (до 30 ящиков в год) и около 10 тысяч штук разных бутылок. В селе Ворошилове работал завод по производству хрустальной посуды, 118 рабочих, в том числе 53 наемных, изготовляли за год ее на 144 тысячи рублей.
На речке Надве в селе Каменец работал еще один стеколь­ный завод. В 1850 г. на нем выработали продукции на 75 965 рублей. На Александровском фольварке было возрожде­но древнее поташное производство.

С конца 20-х гг. XIX в. в Смоленской губернии стали по­являться плантации сахарной свеклы, а вслед за тем были сделаны попытки наладить производство сахара и патоки за­водским путем. Особенно активно этим пробовали заниматься в Рославльском уезде. Сахарные заводы были построены в се­лах Коханово, Епишево, Кузьмичи, близ сельца Аселье. Правда, предприятия эти были сравнительно небольшие. Так, на заво­де в Епишеве производилось сахара на 6930 рублей, в Кузьми­чах — на 5800 рублей.
В первое десятилетие XIX в. многие рославльские помещики занялись хлебным винокурением. Винокуренные заводы были построены в Большом Чепищеве, Семенове, Ивановском, Аселье, Никольском, Галеевке (Грязенять), Рязанове, Вежниках, Боль­ших Жилинках, Демьянкове, Максимкове, Разрытом и Коханове. Как правило, эти заводы были маломощными, имели от одного до пяти котлов (1—6 кубов).
Предпринимались попытки наладить производство продук­ции и на привозном сырье. Так, в имении Холмец была осно­вана бумагопрядильная мануфактура. В 1850 г. на ней труди­лось 302 рабочих.

Заметное влияние на общественно-политическую жизнь го­рода Рославля и уезда в первой половине XIX в. оказало де­кабристское движение. Программа «Союза благоденствия» требовала не только освобождения крестьян от крепостной зави­симости, но и улучшения их положения. И когда в 1820 г. смо­ленские крестьяне из-за повсеместного неурожая стали голо­дать - особенно велико было это бедствие в Рославльс-ком уезде,— «Союз благоденствия» организовал помощь голодаю­щим. Активную роль в этом деле сыграли И. Д. Якушкин,. М. А. Фонвизин и Н. М. Муравьев, имевший в Рославльском уезде имения. Так, например, Н. М. Муравьев при содействии своей тещи Н. Н. Шереметевой и других прогрессивно настроен­ных лиц в короткий срок собрал в фонд голодающих крестьян 30 тысяч рублей. М. А. Фонвизин обратился за помощью к мо­сковскому генерал-губернатору Голицыну. Тот поручил ему со­брать подробные сведения о местностях, охваченных голодом. Поручение это было выполнено с большой тщательностью. Сам М. А. Фонвизин и И. Д. Якушкин побывали в Рославльском уезде и лично побеседовали со многими крестьянами. Состави­ли список сел и деревень, жители которых наиболее нуждались в помощи. Потом в Рославль были приглашены многие поме­щики. Они подписали «бумагу» на имя министра внутренних дел, в которой говорилось о бедственном положении края. Эти хлопоты увенчались успехом. На место был отправлен сенатор Мертваго. В его распоряжение из средств государственного Заемного банка было выделено 910 750 рублей.

С дворянским периодом революционного движения связана деятельность уроженца Рославля Василия Петровича Андро­сова (1803—1841), участника кружка В. Г. Белинского. Около трех лет он редактировал и издавал журнал «Московский на­блюдатель», в котором сотрудничали Белинский, Станкевич и другие представители общественно-политической мысли.

Во время разложения феодальной формации и развития капи­талистического уклада все чаще и чаще стали отмечаться мас­совые выступления крестьян. В 1821 —1830 гг. в уезде произош­ло четыре крестьянских восстания, в 1831-1840 гг. -два, 1841 -1850 гг. - шесть, в 1851 -1860 гг. - 19 и только в одном 1861 г. - 11.

Крупным массовым выступлением, обратившим на себя вни­мание не только местных властей, но и правительства, было «неповиновение» кантонистов в военном поселении Горенове (Троицкое) в сентябре 1825 г. «Старожилые» военные поселен­цы и воспитанники подвергались жестокой эксплуатации. Крестьян-поселенцев возмущало также аморальное поведение уп­равляющего Хрущева. Узнав о том, что через Гореново должна проехать царская семья, воспитанники решили принести жало­бу императрице, под опекой которой находились воспитатель­ные дома кантонистов. Местная администрация пыталась поме­шать этому, но воспитанники строго следили за дорогой и 7 сентября все же вручили свою жалобу самому Александру I. Из Рославля и Смоленска в Гореново были посланы военные команды общей численностью не менее ста человек, на место выехали чиновники уездных и губернских учреждений, лично губернатор. Некоторые воспитанники и поселенцы были аре­стованы и заключены в рославльскую тюрьму. Массовое вы­ступление в Горенове удалось прекратить.

В 1847 г. уезд охватили слухи об обращении помещичьих крестьян в обязанные. Поводом к ним послужил прием импе­ратором депутации смоленских дворян, в состав которой вхо­дил и рославльский уездный предводитель дворянства полков­ник Фантон де Веррайон. В продолжительном секретном раз­говоре Николай I просил побудить смоленское дворянство к переводу всех крестьян из крепостных в обязанные. Лучше от­дать им свободу добровольно, убеждал он, нежели допустить, чтобы отняли ее силой. Крепостное право стало причиною, что у нас нет торговли, промышленности. Письма предводителя дворянства в Рославль с описанием «приватной аудиенции» стали широко известны в уезде и возбуждающе подействовали на крестьян. В деревнях Хрипелево и Высокий Борок поме­щиков Коссовых крестьяне отказались от барщины, а в сельце Грязенять и в деревне Макеевке помещика Соколовского произошло массовое выступление.

Из материалов следствия выяснилось, что его причиной явился упадок крестьянских хозяйств, а поводом — требования сгонной работы. Выезжавшие на место чиновники вынуждены были признать, что господские работы были обременительными. Они отметили также крайнюю бедность крестьян, отсутствие у них скота и хлеба. Однако участников выступления предали военному суду. Крестьяне Василий Ларионов, Петр Давыдов и Яков Ильин были сосланы в Сибирь.

В 1851 г. были отмечены крупные беспорядки на строитель­стве шоссейной дороги Витебск — Смоленск — Рославль. Из-за плохого питания сотни крестьян покинули работу, а некоторые из них оказали сопротивление полицейским властям.

Одним из наиболее ярких протестов против усиления кре­постнической эксплуатации после Крымской войны явилось массовое выступление крестьян села Марьинского в имении И.Р. Эссена в 1857 г. Помещик заставлял их работать на гос­подском поле в течение всей недели, даже в воскресные и праздничные дни. Это вызвало возмущение крестьян. Губерна­тор распорядился отправить в имение Эссена усиленную роту смоленского гарнизонного батальона.

В 1858 г. усилились слухи о свободе, и крестьяне помещи­ков Волкова, Гришаневской, Прокоповичевой и Азанчевского отказались от выполнения барщины, или проявили «нерадение и леность» в господской работе, не уплачивали казенные пода­ти. В село Гневково была введена военная команда. Пятнад­цать человек крестьян высекли розгами, а «подстрекателей» — отставного солдата Семена Алексеева и крестьян Захара Пет­рова и Осипа Григорьева предали военному суду.

1859—1860 годы были отмечены восстаниями в имениях 12 помещиков. Крестьяне помещицы Бердяевой жаловались на то, что они терпят вечную нужду в хлебе, страдают хрониче­скими болезнями, обременены «прнгонами»: на работу долж­ны были ходить все с восьмилетнего возраста и независимо от состояния здоровья. Беременных женщин помещица заставляла рубить кустарники, таскать кирпичи и бревна. Это вызывало нередко преждевременные роды и длительную болезнь крестья­нок. Многих крестьян помещица отправила на мануфактуры, где они находились по нескольку лет. Расчеты с предпринима­телями производила помещица. Крестьяне не знали даже раз­мера своего заработка.

В антикрепостнических выступлениях крестьян находило свое конкретное выражение нежелание «низов», как выразился В Ленин, «жить по-старому», что явилось одним из при­знаков революционной ситуации 1859—1861 гг., которая обусло­вила крестьянскую реформу 1861 г.

Источник:

Город Рославль: (Очерки истории города Рославля и Рославльского района).—Смоленск: Моск. рабочий, Смо­лен. от-ние, 1987.— 158 с.