Новый раздел

Нина Леонтьевна Эскович

  ГУЛКАЯ РЕКА

За домами Смоленска недавними,

за холмами, как музыка, плавными,

в честь моей возрожденной земли

липы в Рославле зацвели.

Распушило их — куцые, рослые,

в белый цвет — опаленные — бросило.

Расточают по свету добро свое,

чуть им дождиком ветки пожмет.

Я — из Рославля, выросла в Рославле.

На гербе древнерусского Рославля —

пчелы, к месту несущие мед.

Золотые, неужто вас начисто

смыло времени гулкой рекой!

Что под нашей фамилией значится,—

кто впервые был «эский какой!»?

Это нашу Смоленщину исстари

разлюбили приезжие рыцари.

Не с того, что сыты и пьяны,

От неё отказались паны.

Может, пращур в боях был отчаян,

и о ратнике в давности той

отозвался земляк, рославчанин,

одобрительным «эский какой!».

Может, пахарь, с семьей голодуя,

по соседям ходил за мукой?

Богатей, на него негодуя,

оговаривал: «Эский какой!»

Или просто отплясывал лихо

весельчак, заводила мирской...

А строптивая хмурилась либо

расцветала вся: «Эский какой!»

Я всемирного номера сольного

никакого не числю за ним.

Багряницы для знамени вольного

не хватало и эским каким.

А еще, я проверила опытом:

память мира не вовсе худа.

Остается в ней доброе что-то там,

если доброе было когда.

Хоть крупинка, раз нет изобилия;

хоть расскажет какой старожил

про чудачества дяди Василия,

кузнеца, что рубаху расшил.