Новый раздел

Николай Николаевич Карпов

« УТОЛИ МОИ ПЕЧАЛИ…»

Как отголосок ночи вьюжной,

Метелей – вьющихся седин –

В окно струится свет жемчужный,

Напоминающий жасмин.

И вслед – естественно и просто

Сквозь серебристо –льдистый дым

Встает виденьем зимний Рославль

Пред взором мысленным моим,

Он у Судьбы моей в начале

И объяснимо, почему

Вздох: « утоли мои печали…»

Всегда относятся к нему.

Поземка змейками петляет

Вдаль по Смоленскому шоссе,

И он печали утоляет,

Хотя, конечно, и не все…

С одной из них мне не расстаться, -

Она светла, как окоем:

«Приди , увидеть…» и остаться

В истоке – Рославле моем…

     РОСЛАВЛЬ

У прелых, сырых обочин

Тонкий ледок — обман.

Липами приколочен

К стылой земле туман.

Как по ветру холстина,

Колышется он слегка,

Чтобы его, как сына,

Приняли облака.

Держат туман кроны

Полупустых лип

Покаркивают вороны,

Шаг по земле – всхлип.

Сажи штрихи- деревья,

Лужи свинцовых вод.

Золушкой- не царевной

Мама моя идет.

Листья плывут,

Как лодки, в лужах свинцовых вод...

С работы походкой

Легкой мама моя идет...

Навстречу бегу, навстречу

На дно ее серых глаз.

Стылый, туманный вечер

Скупо ласкает нас.

 
Прошлое входит просто,

Шаркая о порог.

У каждого есть свой Рославль,

как у реки исток.

* * *

Память сердца ведет по Рославлю,

Где войною жилье смело

И травою простоволосою

Все пожарище поросло

Только липы стоят нетленные –

Обошел их пожара пир.

Здесь когда-то была вселенная –

Довоенного детства мир.

Вот - я вижу - бегу росистою

И тяжелой сырой травой.

Небо, ветреное и чистое,

Синей бездной над головой.

Словно снова я мальчик маленький,

Голос мамы звучит в ушах.

Вот и печки моей развалины,

От которой мой первый шаг.

И чем дальше, тем ярче в памяти

Неизменный и страшный вид:

Старый дом исчезает в пламени –

Это детство мое горит…

    * * *

За лесом высокого роста

Не надо выглядывать Рославль

На тверди покатой, земной,-

Ведь он, под врагами бывавший,

Но снова из пепла восставший,

Навеки во мне и со мной!

            ГЛАЗОМОЙКА

В моей глухой Отчизне дальней,

В туманах западной земли

Течет, бежит ручей хрустальный,

Что Глазомойкой нарекли.

Он чище выпавшего снега,

С водой целебной, как слеза.

Я  все хочу туда поехать –

Омыть уставшие глаза.

И все, мерцавшее в тумане,

И  все, укутанное в дым,

Вдруг светлой истиной предстанет

Перед взором мысленным моим.

Я все так ясно представляю,

Что отрезвления боюсь.

Решусь ли ехать - я не знаю.

Скорей всего, что не решусь.

Быть может, чуда нет в помине, -

Того, что некогда текло,

И  Глазомойка в рыжей глине

Катает битое стекло.

И с болью сдерживая жажду,

Предпочитаю жить вдали,

Чтоб не корить своих сограждан,

Что мой ручей не сберегли...

Моя улица

Да, улица была рыжа

От глины и от осени,

По ней не ехать, а съезжать

До того скользкая!

Да, улица была не та –

Моря порою вешнею.

На ней сияла чистота

Лишь зимою снежною.

По ней бродили семьи коз

Воинственно-бодливых;

На ней репейник бурно рос

И жгучая крапива.

Заборами в два этажа

Здесь каждый городился...

Да, улица была рыжа...

Но я на ней родился!..

Смоленщина

По западу России залегла

Смоленщина - еловая смола.

В ней вязли стрелы, копья и мечи.

Кто с ними шел - в сырой земле молчи!

Летели стрелы острые в висок,

А стали стрелы стрелами осок.

Раскраивали копья плоть земли –

Еловым лесом копья поросли.

Мечи врубались в грудь по рукоять –

Крестами в поле тем мечам стоять!

И если от села и до села

Тревогу пронесут колокола,

Еловый лес – из черных копий лес –

Богатыри возьмут на перевес!

* * *

Я вспомнил рославльское утро:

Калитки приглушенный скрип,

И сквозь туман чернеют смутно

Стволы знакомых с детства лип.

Совсем домов не видно ближних

Их все укрыл тумана мел,

И фиолетовый булыжник

От тонкой влаги потемнел.

От исчезающего дома –

Я четко вижу, как сейчас –

Что я иду путем знакомым

В такой далекий первый класс.

И, от меня не отставая,

Ползет туман по мостовой...

Я до сих пор не забываю

Тот мирный год сороковой.

Пласты с туманной тишиною

Тревожит памяти волна...

Вся жизнь моя была б иною,

Когда б не грянула война...

     * * *

Враг, отступая, жег жилища,

Людей в неволю угонял,

Пустынею, где ветер свищет,

За ночь одну мой Рославль стал.

Дома сгорели, книги, вещи –

Лишь печка высится одна.

Я знаю - тем огнем зловещим

Судьба моя опалена.

Стою на кромке косогора,

Ветра весенние поют.

Давным-давно отстроен город,

Руины в памяти живут...